ВОПРОС ЧИТАТЕЛЯ: Благодаря эволюционной науке мы знаем, что человечество в той или иной форме существует уже около 2 миллионов лет или более. Homo sapiens - сравнительно недавно появившийся вид. Существовало также множество других видов людей, с некоторыми из которых мы скрещивались. Тогда неизбежен вопрос: с какого момента мы можем претендовать на статус человека в длинной истории эволюции? Являются ли шимпанзе людьми? Была ли у австралопитеков загробная жизнь? Каковы последствия того, что мы думаем о правах и религии? Энтони А. МакИсаак, 26 лет, Париж, Франция.
В наших мифологиях часто фигурирует отдельный момент, когда мы стали "людьми". Ева сорвала плод с дерева познания и познала добро и зло. Прометей создал людей из глины и дал им огонь. Но в современной истории происхождения, эволюции, нет определяющего момента творения. Вместо этого люди постепенно, поколение за поколением, возникли из более ранних видов.
Как и любая другая сложная адаптация - крыло птицы, хвост кита, наши собственные пальцы - наше человечество развивалось шаг за шагом, в течение миллионов лет. Мутации появлялись в нашей ДНК, распространялись по популяции, наши предки постепенно становились все более похожими на нас и, наконец, появились мы.
Странные обезьяны, но все же обезьяны
Люди - это животные, но мы не похожи на других животных. У нас есть сложные языки, которые позволяют нам формулировать и передавать идеи. Мы творческие люди: мы создаем искусство, музыку, инструменты. Наше воображение позволяет нам придумывать миры, которые когда-то существовали, мечтать о мирах, которые еще могут возникнуть, и перестраивать внешний мир в соответствии с этими мыслями. Наша социальная жизнь - это сложные сети семей, друзей и племен, связанных чувством ответственности друг перед другом. Мы также осознаем себя и нашу вселенную: разум, разумность, сознание, как бы вы это ни называли.
И все же различие между нами и другими животными, возможно, искусственное. Животные больше похожи на людей, чем мы думаем - или хотим думать. Почти все виды поведения, которые мы когда-то считали уникальными для себя, наблюдаются у животных, даже если они менее развиты.
Это особенно верно в отношении человекообразных обезьян. Шимпанзе, например, имеют простую жестикуляцию и вербальную коммуникацию. Они изготавливают грубые орудия труда, даже оружие, и у разных групп разные наборы орудий труда - отдельные культуры. Шимпанзе также ведут сложную социальную жизнь и сотрудничают друг с другом.
Как отмечал Дарвин в книге "Происхождение человека", почти все странное в Homo sapiens - эмоции, познание, язык, инструменты, общество - в какой-то примитивной форме существует у других животных. Мы отличаемся от них, но меньше, чем нам кажется.
И в прошлом некоторые виды были гораздо более похожи на нас, чем другие обезьяны - ардипитек, австралопитек, гомо эректус и неандерталец. Homo sapiens - единственный выживший представитель некогда существовавшей разнообразной группы людей и человекоподобных обезьян - гомининов, которая включает около 20 известных видов и, возможно, десятки неизвестных.
Вымирание других человекообразных уничтожило все виды, которые были промежуточными между нами и другими обезьянами, создавая впечатление, что какая-то огромная, непреодолимая пропасть отделяет нас от остальной жизни на Земле. Но разделение было бы гораздо менее четким, если бы эти виды все еще существовали. То, что выглядит как яркая, четкая разделительная линия, на самом деле является артефактом вымирания.
Открытие этих вымерших видов вновь размывает эту линию и показывает, как постепенно, в течение тысячелетий, преодолевалось расстояние между нами и другими животными.
Эволюция человечества
Наш род, вероятно, отделился от шимпанзе около 6 миллионов лет назад. Однако эти первые человекообразные, представители человеческой линии, едва ли были похожи на людей. Первые несколько миллионов лет эволюция человекообразных шла медленно.
Первым серьезным изменением стала вертикальная ходьба, которая позволила человекообразным покинуть леса и перейти к более открытым пастбищам и кустарникам. Но если они ходили как мы, ничто другое не указывает на то, что первые человекообразные были более человечными, чем шимпанзе или гориллы. Ардипитек, самый ранний известный представитель человекообразных, имел мозг чуть меньше, чем у шимпанзе, и нет никаких доказательств того, что они использовали орудия труда.
В течение следующего миллиона лет появился австралопитек. Австралопитек имел немного больший мозг - больше, чем у шимпанзе, но все же меньше, чем у гориллы. Он изготавливал несколько более сложные орудия труда, чем шимпанзе, используя острые камни для разделки животных.
Затем появился Homo habilis. Впервые размер мозга представителей человекообразных превысил размер мозга других приматов. Орудия труда - каменные колотушки, молотки, " измельчители" - стали намного сложнее. После этого, около 2 миллионов лет назад, эволюция человека ускорилась по причинам, которые нам еще предстоит понять.
Большой мозг
В это время появился Homo erectus. Эректусы были выше нас ростом и имели большой мозг - в несколько раз больше, чем у шимпанзе, и на две трети больше, чем у нас. Они создали сложные орудия труда, такие как каменные топоры. Это был крупный технологический прогресс. Для создания ручных топоров требовалось умение и мастерство, и вас, вероятно, должны были научить, как их делать. Возможно, это был метаинструмент, который использовался для изготовления других инструментов, таких как копья и палки для копания.
Как и у нас, у Homo erectus были мелкие зубы. Это говорит о переходе от растительной системы питания к употреблению большего количества мяса, вероятно, в результате охоты.
Именно здесь наша эволюция, похоже, ускорилась. Эректус с большим мозгом вскоре дал начало еще более крупномозговым видам. Эти высокоинтеллектуальные представители человекообразных распространились по Африке и Евразии, превратившись в неандертальцев, денисовцев, Homo rhodesiensis и архаичных Homo sapiens. Технологии стали гораздо более развитыми - появились копья с каменными наконечниками и добыча огня. За последние полмиллиона лет появились предметы, не имеющие четкой функциональности, такие как украшения и предметы искусства.
Некоторые из этих видов были поразительно похожи на нас по своему скелету и ДНК.
Homo neanderthalensis, неандертальцы, имели мозг, приближающийся по размеру к нашему, и со временем у них развился еще больший мозг, пока у последних неандертальцев объем черепа не сравнялся с черепом современного человека. Они могли думать о себе, даже говорить о себе как о человеке.
В археологических раскопках неандертальцев зафиксировано уникальное человеческое поведение, предполагающее наличие разума, похожего на наш. Неандертальцы были искусными, разносторонними охотниками, добывавшими все - от кроликов до носорогов и мамонтов. Они изготавливали сложные орудия труда, такие как метательные копья с каменными наконечниками. Они делали украшения из раковин, зубов животных и орлиных когтей, а также занимались наскальной живописью. А уши неандертальцев, как и наши, были приспособлены для восприятия тонкостей речи. Мы знаем, что они хоронили своих мертвых и, вероятно, оплакивали их.
Мы так многого не знаем о неандертальцах и никогда не узнаем. Но если они были так похожи на нас своими скелетами и поведением, то можно предположить, что они были похожи на нас и в других отношениях, о которых не осталось никаких записей: они пели и танцевали, боялись духов и поклонялись богам, гадали по звездам, рассказывали истории, смеялись с друзьями и любили своих детей. В той мере, в какой неандертальцы были похожи на нас, они должны были быть способны на поступки большой доброты и сочувствия, но также и на жестокость, насилие и обман.
О других видах, таких как денисовцы, Homo rhodesiensis и вымерших сапиенсах, известно гораздо меньше, но по их большому мозгу и человекоподобным черепам можно предположить, что они тоже были очень похожи на нас.
Любовь и война
Признаюсь, это звучит сомнительно, но есть одна деталь. В нас обнаружена ДНК неандертальцев, денисовцев и других человекообразных. Мы встречались с ними, и у нас были совместные дети. Это многое говорит о том, что они действительно были людьми.
Не исключено, что Homo sapiens брал в плен неандертальских женщин, или наоборот. Но чтобы гены неандертальцев попали в наши популяции, мы должны были не только спариваться, но и успешно воспитывать детей, которые вырастали и воспитывали своих собственных детей. Это более вероятно, если такие пары возникали в результате добровольного межродового брака. Смешение генов также требовало, чтобы их гибридные потомки были приняты в свои группы - чтобы к ним относились как к полноценным людям.
Эти аргументы справедливы не только для неандертальцев, я бы сказал, но и для других видов, с которыми мы скрещивались, включая денисовцев и неизвестных человекообразных из Африки. Это не значит, что встречи между нашими видами были без предрассудков или полностью мирными. Вероятно, мы были ответственны за вымирание этих видов. Но, должно быть, бывали случаи, когда мы смотрели сквозь призму наших различий, чтобы найти общее человечество.
Человеческая грань
Почему, если они были так похожи на нас, мы вытеснили их? Это неясно, что позволяет предположить, что разница была в чем-то, что не оставляет четких следов в ископаемых или каменных орудиях. Возможно, искра творчества - умение обращаться со словами, владение инструментами, социальные навыки - дала нам преимущество. Каким бы ни было это различие, оно было тонким, иначе нам не потребовалось бы так много времени, чтобы одержать победу.
Хотя мы не знаем точно, в чем заключались эти различия, наша характерная форма черепа может дать подсказку. У неандертальцев был удлиненный череп с массивными надбровными дугами. У людей череп луковицеобразный, по форме напоминающий футбольный мяч, и надбровные дуги отсутствуют. Любопытно, что своеобразная гладкая, круглая голова взрослых Homo sapiens встречается у молодых неандертальцев - и даже у детенышей обезьян. Точно так же юношеские черепа диких животных встречаются у одомашненных, например, у домашних собак: череп взрослой собаки напоминает череп щенка волка. Это сходство не только поверхностное. По поведению собаки похожи на молодых волков - [менее агрессивны] и более игривы.
Моё подозрение, в основном догадка, заключается в том, что преимущество Homo sapiens может заключаться не обязательно в высоком интеллекте, а в различиях в отношении. Подобно собакам, мы можем сохранять детские формы поведения, такие как игривость, открытость для встреч с новыми людьми, меньшая агрессивность, больше творчества и любопытства. Это, в свою очередь, могло помочь нам сделать наши общества более масштабными, сложными, совместными, открытыми и инновационными, которые затем превзошли их.
Но что это такое?
До сих пор я уклонялся от важного вопроса, возможно, самого важного. Хорошо и приятно обсуждать, как развивалась наша человечность, но что такое человечность? Как мы можем изучать и распознавать ее, не давая ей определения?
Люди склонны считать, что есть что-то, что делает нас принципиально отличными от других животных. Большинство людей, например, склонны считать, что продать, приготовить или съесть корову - это нормально, но не делать то же самое с мясником. Это было бы, ну, бесчеловечно. Как общество, мы терпимо относимся к выставлению шимпанзе и горилл в клетках, но нам было бы неприятно делать это по отношению друг к другу. Точно так же мы можем пойти в магазин и купить щенка или котенка, но не ребенка.
Для нас и для них правила разные. Даже убежденные борцы за права животных выступают за права животных для животных, а не за права человека. Никто не предлагает дать обезьянам право голосовать или выдвигать свою кандидатуру на выборах. Мы по своей природе считаем, что занимаем иную моральную и духовную плоскость. Мы можем похоронить своего умершего питомца, но не будем ожидать, что призрак собаки будет преследовать нас, или что кошка будет ждать нас на небесах.
И все же трудно найти доказательства такого фундаментального различия.
Слово "человечность" подразумевает заботу и сострадание друг к другу, но это, пожалуй, свойство млекопитающих, а не человека. Кошка-мать заботится о своих котятах, а собака любит своего хозяина, возможно, больше, чем любой человек. Киты-убийцы и слоны образуют семейные узы на всю жизнь. Косатки оплакивают своих погибших детенышей, а слонов видели, когда они приходили к останкам своих погибших товарищей. Эмоциональная жизнь и взаимоотношения не являются чем-то уникальным для нас.
Возможно, именно осознание отличает нас друг от друга. Но собаки и кошки определенно знают нас - они узнают нас как людей, как и мы их. Они понимают нас достаточно хорошо, чтобы знать, как заставить нас дать им еду или выпустить их за дверь - или даже когда у нас плохой день и нам нужна компания. Если это не осознанность, то что же это?
Мы можем указать на наш большой мозг, который отличает нас от других, но делает ли это нас людьми? У морских дельфинов мозг несколько больше, чем у нас. Мозг слонов в три раза больше нашего, косаток - в четыре раза, а кашалотов - в пять раз. Размер мозга варьируется и у людей. Альберт Эйнштейн имел относительно небольшой мозг - меньше, чем у среднего неандертальца, денисовца или Homo rhodesiensis - был ли он менее человечным? Что-то еще, кроме размера мозга, должно делать нас людьми - или, возможно, в сознании других животных, включая вымерших человекообразных, происходит нечто большее, чем мы думаем.
Мы могли бы определить человечество в терминах высших когнитивных способностей - искусства, математики, музыки, языка. Это создает любопытную загвоздку, потому что люди различаются по тому, насколько хорошо мы умеем делать все эти вещи. Я менее математически подкован, чем Стивен Хокинг, менее литературен, чем Джейн Остин, менее изобретателен, чем Стив Джобс, менее музыкален, чем Тейлор Свифт, менее артистичен, чем Мартин Лютер Кинг. Неужели в этих отношениях я менее человечен, чем они?
Если мы даже не можем дать человечности определение, как мы можем сказать, где она начинается и где заканчивается - или что мы уникальны? Почему мы продолжаем относиться к другим видам как к изначально низшим, если мы не уверены в том, что именно делает нас нами?
Мы также не обязательно являемся логическим завершением эволюции человека. Мы были одним из многих видов человекообразных, и да, мы победили. Но можно представить себе и другой ход эволюции, другую последовательность мутаций и исторических событий, приведших к тому, что неандертальские археологи изучали наши странные, похожие на пузыри черепа, задаваясь вопросом, насколько мы были людьми.
Природа эволюции означает, что живые существа не вписываются в четкие категории. Виды постепенно превращаются один в другой, и каждая особь вида немного отличается от другой - это делает возможным эволюционные изменения. Но это затрудняет определение человечества.
Мы не похожи на других животных благодаря естественному отбору, но похожи на них благодаря общему происхождению; мы одинаковые, но разные. И мы, люди, одновременно похожи и не похожи друг на друга - объединенные общим происхождением с другими Homo sapiens, отличающиеся друг от друга благодаря эволюции и уникальному сочетанию генов, которые мы унаследовали от наших семей или даже других видов, таких как неандертальцы и денисовцы.
Живых существ трудно классифицировать по строгим категориям, потому что эволюция постоянно изменяет их, создавая разнообразные виды и разнообразие внутри видов.
И какое это разнообразие.
Правда, в некоторых отношениях наш вид не так уж разнообразен. Homo sapiens демонстрирует меньшее генетическое разнообразие, чем ваш средний штамм бактерий; наши тела демонстрируют меньшую вариативность формы, чем губки, или розы, или дубы. Но в нашем поведении человечество дико разнообразно. Мы охотники, фермеры, математики, солдаты, исследователи, плотники, преступники, художники. Существует так много различных способов быть человеком, так много различных аспектов человеческого состояния, и каждый из нас должен определить и открыть для себя, что значит быть человеком. По иронии судьбы, именно эта неспособность дать определение человечности является одной из наших самых человечных характеристик.
Комментарии
Отправить комментарий